Переводы Л. Шерешевского
ЖАЛОБА
О Кызыл Кумы, Кызыл Кумы, Кызыл Кумы!
Глаза не жгите раскаленным мне песком.
О караванщика звезда, о знак угрюмый,
Зачем ты тропы наши сделал тупиком?
Хоть нас приветили в пустынях Туркестана,
Хоть понял беды наши живший здесь народ, –
Назад, к горам своим стремлюсь я беспрестанно,
Как птица в те края, где гнезда вьет.
Пусть ноги связаны и отнято оружье, –
Но в сердце пленника свободный дух живет.
Вода соленная с колючкою верблюжьей, –
Вы не по мне, – я сын других земель и вод.
Как далеко б я ни был загнан вражьей силой, –
Не отрекусь от гор Кавказских в черный час,
Куда б жестокая беда не заносила,
Я не забуду никогда родной Кавказ.
И ковыряю ли в степях я глину вязкую
Или долблю киркою камень в рудниках, –
Я буду помнить высоту свою кавказскую,
Хоть посели меня в торосах и снегах!
Эй, Кызыл Кумы, Кызыл Кумы, Кызыл Кумы!
Не обжигайте пылью знойною меня.
К звезде Чолпан печально устремляю думы:
Где ты, предвестница сияющего дня?
Спаси народ мой от безвинного страданья,
О нас, застигнутых бедой, не позабудь.
Пусть караван, что нас привел в места изгнанья,
Скорей отправится в обратный дальний путь!
ГОВОРЯТ: «ЗАБУДЬ»
Мне твердят: колыбельную песню забудь,
Горных рек по ущельям проложенный путь,
Свет высот, наполняющий радостью грудь,
Позабудь гордой жизни извечную суть.
Позабудь родников освежающий вкус
И росу, что сверкает несметностью бус,
И трудов, нам завещанных, сладостный груз
И парящий над миром двуглавый Эльбрус.
Мне твердят: позабудь дорогие края,
Где зарыта в землю пуповина твоя,
И очаг, пред которым сидела семья,
Где варилась насущная пища твоя.
Позабудь свой аул, что в предгорьях возник
В дни, что памятны лишь знатокам древних книг,
Дом, к которому ты с малолетства привык,
Позабудь своих предков, забудь свой язык.
Мне твердят: позабудь про орлиный полет,
Про свободу, что в сердце у горца живет,
И привыкни к местам, где бесправье и гнет
Ожидает и впредь твой несчастный народ…
Мне внушают: забудь… Но забыть не могу
Наших гор высоту в серебристом снегу,
И цветов пестроту на весеннем лугу,
И вечерние танцы в шумливом кругу.
О, мечта моя! Солнце надеждой встречай,
Словно всадник, скачи в обездоленный край,
Где гнездовья орлиных бестрепетных стай,
Где в горах и долинах пролег КАРАЧАЙ.
Пусть мне руки и ноги сковала беда,
Не смирится с изгнанием душа никогда,
Мне опорою – гор величавых гряда,
Мой Эльбрус, чья вершина, как мудрость, седа.
Крылья чистой души, крылья светлой мечты
Унесут за пределы запретной черты
В те края, где синеют в тумане хребты,
Где потоки шумят и алеют цветы.
В те края, где срывается с гор водопад,
Где надгробия предков по внукам грустят,
Где нас ждет КАРАЧАЙ, как орлица орлят,
И куда наши песни еще долетят…
НАДЕЖДА
В этих желтых песках не взрастет моя нива,
Нет здесь рек у меня, чтоб ее оросить.
Здесь и голод, и жажду сношу терпеливо,
Но терпения нет, горе ссылки сносить.
О, когда бы я мог стать свободною птицей,
Чтоб на снежный Кавказ свой направить полет,
Я снежинок набрал, чтоб вдоволь напиться,
Я б их пил, как бальзам, что мне силы вернет.
Нынче стан мой – как остров в пустыне песчаной,
Документ мой помечен, как лошадь – тавром,
Черным штампом прикован я к жалкому стану,
Я – изгнанник, я узник в краю неродном.
Мне подушкой – крапива, трава горькой ссылки,
Надзирают над жизнью моей сторожа.
И сухая колючка мне служит подстилкой,
Сплю на ней, как на иглах степного ежа.
Я ложусь, натянув на себя накомарник, –
Жаждут крови моей и комар, и паук,
Ночь проходит не во снах, а в виденьях кошмарных,
Ни лица обнажить я не смею, ни рук.
Трижды в месяц ходить на отметку обязан,
Как по правилам ссылочным мне вменено.
Я, как раб, той ссылкой спутан и связан
В той стране, где повержено рабство давно.
Прав нет у меня ни на мысль, ни на мненье,
Не воззвать ни к Аллаху, ни к власти земной.
Не проститься с умершим в соседнем селенье,
Ни проехать на рынок в поселок иной.
Просьб моих не услышать ушам властелина,
И дойдут ли молитвы мои до небес?
И за что мой народ так наказан безвинно,
Почему хочет деспот, чтоб род наш исчез?
Я – всего лишь народа – страдальца частица,
Словно сорванный с дерева лист, обречен
Вкруг ветвей и корней наших робко крутиться,
Чтоб помнить, как кем я и рожден, и взращен.
Но витает надежда над горем, над болью,
Я – не раб, я свободный душой человек,
И стремится из ссылки душа на приволье
Карачаевских гор, карачаевских рек.
Здесь, где юность моя протекает уныло,
Зной пустыни, в колодцах вода солона,
Но надежда уводит нас властною силой
То в былые, то в будущие времена.
И надежда приходит в мои сновиденья:
Снова эхом в горах отдается мой шаг,
Строю дом из камней я в родимом селенье
И в дому разжигаю свой горский очаг.
Все стерпеть помогает надежда слепая, –
Протянула к Кавказу незримую нить,
Где шуметь будут реки, на скалах вскипая,
Где орлы с вышины будут край мой хранить…
1944-1956